Аксаково: увидеть аленький цветочек. 1 часть

Мое знакомство с Сергеем Тимофеевичем Аксаковым началось, как у многих, с «Аленького цветочка». Однако не многим, подобно автору этих строк, довелось еще в третьем классе сыграть в любительском спектакле по этой сказке. Спектакль ставили такие же школьницы, как и я, прямо в подъезде, где сценой служила широкая лестничная площадка. Роли дочерей они взяли себе, мне же досталась роль отца. Но меня это не очень смущало: очень нравилась сказка!

Потом были прочитаны и другие произведения классика, стоящего особняком от хрестоматийных имен русской литературы, – «Детские годы Багрова-внука», «Семейная хроника» . И захотелось познакомиться поближе – увидеть, ощутить и понять, что питало его дарование. Первый раз в гостях у писателя побывала, приехав в Уфу, где он родился. В доме деда по материнской линии, куда маленького Сережу перевезли в младенчестве. В этот дом «на косогоре», откуда открывается вид на реку Белую , попала после долгих поисков, окоченев на 30-градусном морозе. Но отогрелась и душой, и телом, слушая рассказы о том, как тепло и уютно было в семье Аксаковых. Как долгими зимними вечерами они раскладывали пасьянсы, играли в лото, читали вслух. Как на большом медном подносе слуга вносил фарфоровый конфетный прибор, в многочисленных отделениях которого было до двадцати видов варенья. Как летним утром в окна Сережиной комнаты заглядывали ветви малины. Именно здесь, в Уфимском крае от отца и слуги Евсеича получил будущий автор «Записок об ужении» и «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» первые уроки по ужению и охоте.

«Уженье просто свело меня с ума, — писал Аксаков, вспоминая детские годы. – Я ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить».

Следующий визит к писателю был в Абрамцево , где он поселился, отойдя от дел, и которое называл «премилой деревенькой». Здесь после суетной жизни в Москве он нашел все то, что так любил – «пространство, тишину, спокойствие, запах молодых листьев и расцветающих кустов». И речку Ворю, на берегу которой сиживал с удочкой в любую погоду. Именно в этих местах, разменяв шестой десяток, он и начал писать свои удивительные книги, которыми восхищались и Гоголь, и Некрасов, и Толстой, и Салтыков-Щедрин. Однако лучше всех, на мой взгляд, выразил свое почтение к литературным трудам нашего земляка Тургенев, который сказал: если бы тетерев мог говорить, то ни слова бы не прибавил к тому, что о нем рассказал Аксаков.

* * *

И вот свершилось! Мой путь лежит в родовое село Аксакова, на «прекрасную родину», воспоминания о которой подвигли Сергея Тимофеевича на писательский труд. «Золотое» аксаковское кольцо для меня, наконец, сомкнется. Жадно всматриваюсь в окрестный пейзаж – холмы, долины, перелески. Покой и воля! Но край не очень ласковый. Погода из рук вон – шквалистый ветер и дождь стеной. Но ведь Сергей Тимофеевич жил здесь не только в отрадные солнечные деньки, а и в ненастье. Поэтому и нам, чтобы посмотреть на Аксаково его глазами, годится любая погода.

Нас размещают в каменной постройке, именуемой «людская» . Она сохранилась со времен основателя усадьбы – деда писателя Степана Михайловича. (Утром выдадут квитанции, в которых так и будет написано: плата за проживание в людской). Расселять по комнатам прибегает молодая женщина. Вручает полотенца, кастрюлю и ключи от комнат. Прямо как ключница Пелагея . Вечереет. Но нас ждут в музее. Этот деревянный дом из сосновых бревен с двумя крылечками по краям выглядит очень приветливо. Кажется, будто раскинул объятья в ожидании гостей. В отличие от людской, хозяйственных построек и каменной конюшни, барский дом — новодел. Но возведен на месте старого фундамента. Перед домом раскачиваются на ветру могучие березы, размахивают ветками кусты сирени и акации, в которых засела какая-то голосистая птаха. Эх, хозяина усадьбы нет рядом. Он бы сходу определил, кто там заливается.

* * *

Экскурсия начинается с рассказа о первом хозяине усадьбы Степане Михайловиче. Вот он на портрете – широкоплеч, крепок, жилист. Основателен, как и полагается основателю. И главное — одно лицо с внуком. Был он из старинного дворянского рода, корни которого уходят глубоко в XI век — к варяжскому князю Симону Африкановичу , (так вот откуда у далекого потомка эта шкиперская борода!), который служил у Ярослава Мудрого. Основано Аксаково в 60-е годы XVIII века. Прослышав про плодородные заволжские земли, Степан Михайлович купил в 25 верстах от Бугуруслана 5-тысячную десятину земли у бомбардира Николая Грязева и перевел сюда своих крестьян из Симбирской губернии .

Хозяйство было добротным. Хотя Степан Михайлович не докучал дворовым крестьянам проверками. Но если замечал худое, пощады не было. В доме сохранилось его любимое кресло с кожаными вставками, сидя в котором он смотрел, как по усадьбе, еще не обремененной зелеными насаждениями, вольготно разгуливала скотина — от сарая до барского крыльца. Из предметов того времени — кровать бабушки Арины Васильевны. Сделана она из дуба с ореховыми и буковыми вставками, украшена цветочным орнаментом. Этому приобретению музей обязан священнику Тихомирову, который до революции служил в Знаменской церкви . Когда начали разорять барский дом, ему удалось увезти эту кровать. По счастью, она сохранилась практически в первозданном виде. Во всяком случае, реставрации не потребовалось. Приобрели ее недавно – в январе прошлого года в Бугуруслане — у потомков того самого священника. Она лежала в гараже в разобранном виде. Ждала своего часа.

* * *

Рядом с бабушкиной комнатой – буфетная . Здесь в резных шкафах хранилась посуда. А вот кухни в доме не было. (Так было заведено во многих русских усадьбах). Еда готовилась в избушке, которая находилась за речкой. Там же — господская баня . Из летней кухни разносолы приносились в буфетную, раскладывались по тарелкам и подавались на стол. Каждое утро в эту комнату захаживал дедушка, чтобы выпить чарку красного самодельного винца. Это было за обычай. А маленький Сережа, когда приезжал погостить к дедушке с бабушкой, заходил-де в буфетную посмотреть на посуду — изящные чашки, конфетницу, молочник. Но почему-то кажется, что маленький мальчик заглядывал в эту волшебную комнату не столько полюбоваться посудой, сколько полакомиться бабушкиным вареньем из симпатичных розеток. Впрочем, в буфетной есть на что полюбоваться и кроме посуды. Например, на господский «рукомой» начала XIX века. В далеком предке Мойдодыра с порога угадывается благородное происхождение – сам медный, корпус мраморный. И увенчан зеркальным овалом. Говорят, если посмотреться в старинное зеркало и загадать заветное желание, оно непременно сбудется. Что ж, проверим.

Как человек, одержимый кофеманией, не могу пройти мимо гигантской кофемолки. И, оказывается, правильно делаю: она представляет особую ценность, поскольку принадлежала семье Аксаковых. И была привезена матерью Сережи Марией Николаевной из Уфы в дар свекрови – Арине Васильевне. Но та не понимала вкуса кофе и молола в ней пряности и травы. Кофемолка, несмотря на то, что ей исполнилось 250 лет (четверть тысячелетия — подумать только!), пребывает в рабочем состоянии.