Архивист Татьяна Судоргина: «Без прошлого нет будущего»

Архивной службе Оренбуржья исполнилось 100 лет. В дни празднования юбилея заслуженный работник культуры России, консультант Комитета по делам архивов Оренбургской области Татьяна Судоргина отметила и свое 40-летнее служение архивному делу. «Архивист» в приложении к Татьяне Владимировне – это не профессия, а призвание. Благодаря ей мы многое узнали об истории Оренбуржья, получив пищу для души и ума от человека неслучайного.

– Меня всегда тянуло к истории. Правда, учительница литературы советовала стать филологом. Сама же я особых предпочтений в выборе профессии не имела. Опыт получения первых трудовых навыков ограничивался знакомством с комбинатом пуховых платков в рамках занятий учебно-производственного комбината. Но я быстро поняла, что пуховязальный промысел – это не мое. Некоторые одноклассники устраивались на лето почтальонами. Меня такая перспектива не привлекала. Но нужно было помогать маме, она нас с сестрой воспитывала одна. Во время каникул после девятого класса моя соседка, работающая в областном государственном архиве, попросила заменить ее на время отпуска. Пришлось выполнять самые несложные обязанности: пронумеровывать и подшивать дела о деятельности оренбургского автотехникума. Знакомство с документами прошлых лет оказалось очень интересным. И я решила стать архивистом.

– Мама, наверное, была довольна: хорошая профессия для девушки…

– Она была категорически против. Считала, что нужно идти на производство. А я мечтала о Московском историко-архивном институте. Но учиться в столичном институте было не по карману – на семейном совете решили, что нет ничего лучше, чем факультет технологии переработки зерна политехнического института. Чтобы не обижать близких, подала документы, пришла на первый экзамен, взяла билет, но отвечать не стала. Дома солгала, что провалилась. Обман вскоре раскрылся, и мама заявила: пойдешь работать на завод «Радиатор». Я отчаянно сопротивлялась. И тут в архиве освободилось место хранителя дореволюционных фондов. Пошла устраиваться, но получила отказ – это материально ответственная должность, а мне еще не было 18 лет. Я так рыдала, что мама сжалилась, нашла знакомых, которые посодействовали, чтобы меня с испытательным сроком приняли в архивный коллектив.

– Чем пришлось заниматься?

– Проверкой наличия дел фонда Оренбургской духовной консистории. Это огромные тома, некоторые весили едва ли не столько же, сколько я. На них лежал слой пыли. Это сейчас церковные документы востребованы, а тогда они практически не использовались исследователями. Недавно молодые коллеги при очередной проверке наличия тех самых дел обнаружили мою записку, вложенную в одну из метрических книг: «Как мне все нравится!» Датировано сентябрем 1979 года. Первые дни моей архивной жизни.  Оценив мой трудовой энтузиазм, директор облгосархива В.М. Литягин поставил условие: если поступлю учиться в историко-архивный институт, буду принята на постоянную работу. Я благополучно сдала экзамены на заочное отделение и с огромным удовольствием училась. Особенно нравились практические занятия, проходившие в Центральных государственных архивах. Многие архивы в советское время находились в бывших церковных зданиях. Знаменитый Петербургский исторический архив, например, располагался в здании Синода. Документы некоторых государственных учреждений так хорошо не сохранились, как церковные и монастырские.

– Вы много пишете об оренбургских храмах. А какой храм начали посещать первым?

– Я жила и училась рядом с Димитриевской церковью. В ней до 1990 года был кинотеатр «Буревестник». До сих пор с одноклассником вспоминаем, как он меня в четвертом классе в кино водил. А если серьезно, после смерти папы в 1975 году старушка-соседка водила меня в Никольскую церковь – поставить свечи.

– Где себя чувствуете лучше всего?

– Люблю бродить по улочкам старого Оренбурга и очень переживаю, когда разрушаются здания, построенные нашими предками, и на их месте появляются современные, нередко безликие многоэтажки. Когда попадаю в Москву, даже проездом, даже если ночь на дворе, обязательно еду на Никольскую улицу к историко-архивному институту. Постою на ступеньках – возвращается легкость веселых студенческих лет. Очень хочется еще хотя бы раз побывать на Псковщине, в пушкинских местах и в красивейшем Псково-Печерском монастыре. Надеюсь еще услышать колокольные звоны в Суздале. Именно после первой встречи с суздальскими звонарями я собрала документы о колоколах оренбургских церквей, и плоды этих поисков были опубликованы отдельным изданием. Еще не была в Ростове Великом, но надеюсь… А пока каждый день с удовольствием поднимаюсь по ступенькам дома № 16 по улице Советской, где располагаются областной государственный архив и Комитет по делам архивов Оренбургской области. Мне очень повезло с профессией. Пусть через препятствия, но я сразу нашла свое место. Это такое счастье! Вокруг столько проблем, и если бы еще было нелюбимое дело, не знаю, как бы жила. Когда становилось плохо на душе, я всегда шла в свое любимое хранилище дореволюционных документов. Подышу этим воздухом, и становилось легче.

– Документы, многие годы хранившиеся на архивных полках, благодаря вам «пошли в народ». Как это случилось?

– Архивисты всегда стремились привлечь внимание к документам, в том числе и для их использования в научно-просветительских целях. В начале 90-х годов ХХ века эта работа получила новый импульс благодаря ликвидации идеологических барьеров. Приближалось тысячелетие Крещения Руси. А у нас хранится много документов по истории Оренбургской епархии. Мы с коллегами решили продемонстрировать их оренбуржцам. Для того времени это был поступок. Нам даже намекали, что по головке за такую выставку не погладят. Но документы вызвали интерес, с ней познакомился даже владыка Леонтий. Он меня поразил своей открытостью, простотой. Мне казалось, что священник должен быть строгим, серьезным. А он говорил нам комплименты, шутил, делился глубокими познаниями по истории Церкви. Это был первый официальный контакт с главой епархии. Позднее частыми посетителями архива стали священники: открывались храмы, нужны были документы об их прошлом.

– Все ли позитивно принимали вашу деятельность?

– После появления в 1991 году на страницах «Южного Урала» моей публикации, посвященной изъятию церковных ценностей в первые, голодные годы советской власти, на меня ополчились преподаватели научного коммунизма и атеизма из политехнического института. В редакцию направили пространную петицию, обвиняли в неверном отражении действительности. Но мы, архивисты, всегда со своими читателями общаемся только языком первоисточника. Случалось, журналисты искажали факты, стараясь приукрасить свое повествование о каком-то событии минувших лет – приходилось вступать в споры. Но приятных моментов было гораздо больше. Однажды пришло письмо из колонии. Меня называли матушкой Татьяной и просили прислать религиозную литературу.

– Документы в ваших руках работают на восстановление исторической справедливости, на возрождение истории. Это очень высокая миссия.

– Архивисты являются связующей нитью между днем сегодняшним и вчерашним. Очень приятно, когда после публикаций звонят люди, благодарят за то, что узнали что-то новое, прочли в моих статьях ранее неизвестное о давно ушедших в мир иной предках. Для некоторых это становится стимулом к поиску своих корней. С большим уважением отношусь к тем, кто годами по крупицам собирает материалы по истории населенных пунктов, предприятий, учреждений. По мере сил и возможности помогаю. Для меня главное – заинтересовать земляков необходимостью проведения собственных исследований. Яркий пример с М.Л. Ростроповичем. Обнаружив документы о его пребывании в Оренбурге в годы Великой Отечественной войны, удалось привлечь к дальнейшим поискам журналистов, музыкантов. В результате история Оренбуржья обогатилась еще одной очень яркой страницей.

– Напомни, как это произошло?

– Здесь явно не обошлось без высших сил. В 1990 году Мстислав Леопольдович возвратился в Россию. Ему вернули гражданство. Именно в это время в Германии приняли постановление о денежных выплатах тем, кто пострадал от фашизма. И архивные учреждения отвечали на огромное количество запросов о подтверждении факта эвакуации. Огромные рукописные тома с фамилиями граждан СССР, нашедших приют на оренбургской земле в военное лихолетье, неоднократно перелистывались практически всеми работниками облгосархива. Но именно мне посчастливилось обратить внимание на фамилию Ростропович.

– Каков был следующий шаг?

– По указанному в документах адресу отправилась на улицу Зиминскую – никто ничего не знает. Пересмотрела местные газеты за 1941-1945 годы. Нашла информацию о том, что Слава Ростропович выступал с концертами, что в июле 1942 года умер его отец. Предположила – вряд ли усопшего увезли из Оренбурга. Скорее всего, здесь и похоронили. Напечатала в «Оренбургской неделе» заметку о своих находках, попросила откликнуться тех, кто что-либо помнит о пребывании Ростроповичей в Оренбурге. Кто-то передал эту статью сестре Ростроповича Веронике, она – Мстиславу Леопольдовичу. Он написал мне очень теплое письмо. Потом приехал. Сам нашел дом, где жил. Посетил могилу отца, оттуда поехал в Никольский собор, где познакомился с владыкой Леонтием (я тогда впервые увидела Ростроповича молящимся). Позднее выяснилось, что его мама родом из Оренбурга, а бабушка открыла первую музыкальную школу в нашем городе. В общем, благодатнейшая тема. Как, впрочем, и любая другая, если речь идет об истории семьи. Призываю всех стать домашними архивистами – храните семейные архивы, письма, дневники, фотографии. Постарайтесь, пока живы бабушки и дедушки, узнать подробнее о своих предках. Поверьте – вас ждет немало приятных открытий.

– Какую самую главную мысль ты вывела для себя, соприкасаясь с прошлым?

– Все в этом мире повторяется. Ничего нового мы не придумали. Как говорили древние, все, что будет, было. Поэтому надо научиться использовать этот опыт, прилагая современные возможности. И помнить о том, что без прошлого нет будущего.