Михаил Кильдяшов. Фатьяновское кольцо. Публикация в газете "Завтра".

Слово – лучший попутчик. Оно не собьёт с пути, не заведёт в тупик. Куда бы ты ни пошёл с чистым словом, везде тебя примут как своего, откликнутся тебе с такой же чистотой.

Слово за словом, шаг за шагом, год за годом по России прокладывались литературные дороги. Они скрепили наше отечество надёжней магистралей, мостов и шоссе. Для литературных троп любые границы условны, здесь смыкаются концы и начала, закольцовывается время и пространство. Так, у нас есть пушкинское и аксаковское кольцо, можно прочертить державинское, карамзинское, лермонтовское… Златоглавая Москва и строгий Петербург, знойные степи и холодные моря, непреступные горы и таинственный русский лес – всё связано жизнью тех, кто служил слову, сохранял и преумножал его свет.

Такие литературные маршруты подобны годовым кольцам на срезе дерева: по ним мы определяем, какое «тысячелетье на дворе», ими сплачиваем поколения. Двадцатый век, с болью прораставший из девятнадцатого века, усечённый и надломленный накануне века двадцать первого – тоже родил своих гениев места, проложил через их судьбы литературные маршруты.

Особенно ярко на нашей карте сияет фатьяновское кольцо – кольцо поистине золотое: Владимирская, Орловская, Брянская земля, Оренбуржье и Москва. Всё это фатьяновские места, где города и сёла озарены поэтическим словом, в котором живёт песенность пращуров, их родниковые голоса.

Небольшой город Вязники во Владимирской области – фатьяновский исток: «Там навек полюбил я гармони, соловьёв и берёз красоту». Вот уже в сорок шестой раз на родине поэта прошёл фестиваль, посвящённый его творчеству. Этот праздник, затеянный ещё в советскую пору, пережил лихолетье 90-х и теплохладность нулевых годов, доказал, что русскому человеку во все времена важно осознавать себя русским, быть сопричастным благому делу, напитываться добром и душевным здоровьем. Русскому человеку важно  встретиться с Фатьяновым  так, как написал об этом его близкий друг Ярослав Смеляков:

Мне во что бы то ни стало

надо б встретиться с тобой,

русской песни запевала

и ее мастеровой.

Володимирской породы

достославный образец,

добрый молодец народа,

госэстрады молодец…

Песня тянет и туманит,

потому что между строк

там и ленточка и пряник,

тут и глиняный свисток.

Песню петь-то надо с толком,

потому что между строк

и немецкие осколки,

и блиндажный огонек.

Именно с таким настроем стремится русский человек в Вязники. Стремится на владимирскую землю, чтобы как можно глубже понять Фатьянова. Ведь понять Фатьянова – значит понять себя самого, понять своё поющее сердце, разгадать природу слова, которое, лишённое всякого мудрования, формальной изощрённости, хочется повторять вновь и вновь, хранить в памяти как величайшую драгоценность. Из чего соткано это слово? Какие силы влились в него? Какое мастерство и вдохновение его породили?

Родина Фатьянова – край рукодельников и иконописцев. Владимир благословлён самим преподобным Андреем Рублёвым, фрески которого сохранились в Успенском соборе. Всматриваешься в работы местных мастеров и узнаешь небесную синеву рублёвских икон.

В лихолетье иконописцы из посёлка Мстёра сберегли свою уникальную технику, свою школу, перенеся опыт нескольких поколений в народный промысел – роспись шкатулок. С тем благоговением и усердием, с какими прописывают маленькие клейма на житийных иконах, мастера стали изображать огнегривых коней, вырвавшихся из клеток жар-птиц, статных царевичей и кротких девиц. На мстёрских шкатулках нет чёрного фона: персонажи на них всегда в окружении цветущих садов, величавых городов, морозных узоров. В этой росписи живёт особая вера в чудо. Оно не то, на которое мы уповаем, молясь перед иконой: это чудо сказочное, детское, наивное, но от него тоже ждёшь добра и света. Верили мстёрские мастера, что иконописная школа возродится, что секреты, перенесённые в мирское искусство, вновь воплотятся в святых ликах, верили, что вновь через образа станут воздавать хвалу Первообразу. Так и произошло.

Быть может, за эту веру и долготерпение в Свято-Благовещенском женском монастыре Вязниковская Казанская икона Божьей Матери явила чудо. Образ замироточил, и на стекле киота отобразилась Богородица с Младенцем. Теперь эта нерукотворная икона бережно хранится монахинями монастыря. Будто, по милости Своей, Господь убрал пелену с наших глаз и позволил узреть невыразимое древом и красками, явил молящимся то, что за пределами земного.

Покров Богородицы простирается над Вязниками – городом двадцати восьми героев Советского Союза и России. Они вызывали огонь на себя, отдавали жизнь за други своя, вели самоотверженные бои на небеси и на земли. Эти герои, став мучениками и праведниками, теперь держат с Богородицей Покров над городом и всей владимирской землёй. И голубая гладь Оки и Клязьмы, что соединились здесь, кажется отражением Покрова. Две реки слились, будто соединились два ратных полка, два крестных хода, будто встретились два века – двадцатый и двадцать первый.

Так же, словно реки, стекаются на солнечную поляночку в Вязники из разных мест России все, кому дорого фатьяновское слово. В нём и откровение иконописца, и промыслительный народный промысел, и подвиг земляков, и голубая глубина рек, и молитвенная высота небес.

Ссылка на публикацию на сайте газеты "Завтра".